Дмитрий Врубель родился в 1960 году в Москве. Прадед художника был белым офицером. Мама Дмитрия появилась на свет в ссылке в Тюмени, одного из дедов расстреляли в 1937-м. Другой дед, по собственным словам Врубеля, работал в системе ГУЛага. По отцовской линии Дмитрий состоял в родстве с художником Михаилом Врубелем.
Учился в МГПИ на художественно-графическом факультете, а также частным порядком у знаменитых живописцев своего времени.
Врубель активно занимался самыми разными видами современной живописи, но всемирную известность ему принёс мурал «Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви». Граффити было нарисовано в 1990 году на Берлинской стене с восточной стороны – эта картина изображала в сильно увеличенном виде поцелуй генсека КПСС Леонида Брежнева и руководителя ГДР Эрика Хонеккера (Erich Honecker). Саму фотографию сделал в 1979 году французский репортёр Режи Боссю (Régis Bossu). Это граффити стало одним из символов Берлина и до сих пор привлекает тысячи туристов ежегодно.
С 1995 года Дмитрий Врубель работал в соавторстве с женой – художницей Викторией Тимофеевой. Вместе они создали целый ряд проектов, неизменно вызывавших большой резонанс.
«Последний раз мы виделись с Врубелем после начала войны. Дима очень хотел помочь Максиму Курникову, даже собрал целую группу для брейн-сторминга. За пару часов до закрытия „Эха Москвы“ Врубель был последним гостем в эфире Максима и из-за этого чувствовал свою прямую ответственность за его дальнейшую судьбу. То, чего журналисту удалось добиться в Берлине за такой малый срок – абсолютная заслуга Димы. Ещё невероятно трогательными были его посты о процессе эвакуации тёщи Риты Николаевны из Одессы, мы все ждали ежедневных апдейтов и ужасно радовались счастливому окончанию эпопеи. Уход Димы – большое горе. Самые глубокие соболезнования Виктории, детям, всем прекрасным друзьям во всём свете. Будем помнить и вспоминать», – написала креативный директор радио «Голос Берлина» Мария Кричевская.
Пражский журналист и преподаватель Александр Морозов так высказался о Врубеле:
«Он был не социальным, библейским художником. Вся социальная тематика у него была поднята на уровень ответа на вопросы о „радикальном зле“, о непреодолимом неравенстве, о хтоническом беззаконии, и постоянный вопрос, который он источал в шутливых разговорах, предъявляя свои работы: „А вот как Христос имел дело с этими всеми людьми?“. С этими опустившимися, опухшими, бессмысленными существами, в которых невозможно уже помыслить никакой „бессмертной души“. Вот как? Он не был левым художником, он не был „религиозным“ художником, но для того, чтобы выразить своё понимание ужаса человеческого мира, он в течение многих лет внутренне опирался только на язык Евангелия. Его ничего не интересовало в событиях, кроме „неразрешимого этического конфликта“. Но при этом он подшучивал, избегал пафоса, избегал того, чтобы его „припарковали“ к этому всему».
«Одно из свойств современного искусства – критичность. Есть искусство классическое и салонное, которое описывает либо какие-то формы красоты, либо работает с какими-то образцами и старается им подражать, а есть современное искусство, у которого много разных функций. Но одна из присущих ему функций – это критика. Не только художественная критика, а критика политическая и социальная», – говорил сам Дмитрий Врубель в интервью DW в 2017 году.
Редакция «РГ/РБ»