«Щелкунчик» Чайковского – наверное, самая знаменитая балетная постановка под Рождество. Напомним сюжет: девочка Мари получает в подарок щелкунчика – устройство для колки орехов в форме куклы, а потом засыпает, обняв игрушку, и в рождественском сне попадает в сказку, где деревянный щелкунчик превращается в прекрасного принца. Принц ведёт её в волшебный мир, где вместе с ними танцуют игрушки из разных стран – русские и испанские, арабские и китайские, и… стоп! Нельзя!
Берлинская Deutsche Oper с 25 декабря готовилась играть «Щелкунчика» в рамках обычной рождественско-новогодней программы. «Щелкунчик» должен был предстать перед берлинскими ценителями балета в классической версии, впервые поставленной в петербургском Мариинском театре Мариусом Петипа (Marius Petipa) в 1892 году, ещё при жизни Чайковского (в Петербурге Мариинка показывает классическую версию Петипа и по сей день). Гарантами того, что спектакль воспроизведёт традиции классического русского балета, выступали его режиссёры-хореографы: Василий Медведев и Юрий Бурлак, ранее сотрудничавшие и с Мариинским, и Михайловским театрами оперы и балета в Петербурге, и с Большим театром в Москве. «Щелкунчика» в Берлине они представляли с 2015 года.
И с того самого 2015 года на «Щелкунчика» уже сыпались обвинения в неполиткорректности. В спектакле актёры, изображающие игрушки, исполняют танцы разных народов мира – а это по нынешним временам очень скользкая тема. Скажем, в постановке Петипа есть сцена, которую танцуют «арапчата», то есть чернокожие дети. В реальной жизни на сцену выходят дети – ученики балетных школ, и если они белокожие, то по замыслу Петипа им накладывают на лицо тёмный грим. Но в сегодняшнем мире для сторонников политкорректности тёмный грим – настоящая красная тряпка для быка. Есть специальный термин – «блэкфейс». Он обозначает практику в США XIX века, когда белые артисты-комики гримировались «под негров», чтобы играть унизительные юмористические сценки про «тупых чернокожих», и с тех пор чёрный грим на белом человеке считается оскорбительным. Разумеется, покойный Мариус Петипа не мог этого знать, но времена изменились, и перекрашивать белого актёра под чёрного стало равнозначно признанию в расизме. После каждого «Щелкунчика» в течение пяти лет театр Deutsche Oper получал письма с обвинениями.
Дальше – больше. К спектаклю возникли и другие претензии, тоже связанные с расизмом и заимствованием наследия иных культур. Ведь в «Щелкунчике» есть и сцены, где танцуют восточные танцы. Их обвинили в стереотипизации азиатских народов. В китайском танце танцовщицы передвигаются маленькими семенящими шажками – публика сочла это унизительным стереотипом. А в сцене с арабским танцем танцовщицы изображают наложниц из гарема, а солистка ещё и нанесла на лицо и тело грим, чтобы выглядеть более смуглой, как настоящая арабка, – и это опять-таки может оскорбить людей арабского происхождения.
В итоге в конце ноября художественный руководитель Deutsche Oper Кристиане Теобальд (Christiane Theobald) объявила, что «Щелкунчика» в этом году не будет. Он должен был стать самым ожидаемым рождественским спектаклем, но вместо него будут играть «Дон Кихота». По словам Теобальд, она не намерена полностью снимать «Щелкунчика» с репертуара, но постановка должна быть изменена. «Мы живём в постколониальную эпоху, – сказала Теобальд. – Возникают вопросы, которые необходимо прояснять. Классический репертуар нуждается в пересмотре, но это не значит, что мы не будем играть классические спектакли. Просто нужно будет прояснить множество вопросов, которые теперь возникают в новом контексте, установить связи между эпохой, когда они создавались, и эпохой, в которой мы ныне живём и в которой у нас другая точка зрения на многие вопросы».
К «Дон Кихоту» Минкуса, как отметила Теобальд, тоже есть вопросы со стороны политкорректности. Например, по сюжету там участвуют «цыгане», которых нынче положено называть «народности синти и рома», иначе они якобы обидятся. И может найтись что-то ещё.
Анна Матвеева
