«Часть европейцев и дальше играют в пацифизм и двойные стандарты, искренне считая, что, защищая свои жизни и свою страну, украинцы нарушают какие-то их представления о мире и гармонии. Стыдно и противно. Пока украинцы держат каркас свободной Европы, европейцы лениво тусят, стараясь не лезть в политику. Похоже, ХХ век не всех научил ответственности», – написал тогда Жадан.
Тезисы об «усталости Европы от войны», которые звучат всё чаще, по мнению украинских экспертов, прежде всего разгоняются пророссийскими СМИ. Но эта проблема есть.
«Среди наибольшей усталости я вижу усталость информационную. Людей утомляет имеющийся формат подачи информации: сухие факты, цифры, фото и видео взрывов, уничтоженные города. Через полгода эта информация стала очень однообразной. Моя знакомая испанская журналистка говорит, что испанцы уже не хотят читать о войне, а вот истории людей, которые после оккупации начали восстанавливать свою жизнь, истории о помощи, о воодушевлении – это интересно», – сказал советник главы МВД Украины Виктор Андрусив.
Моя подруга, которая месяц назад выехала с маленьким сыном в Германию, выразилась проще: «Они тут хорошие, очень хорошие, и если бы не помощь ЕС, неизвестно, как бы мы выживали. Но они просто сейчас не знают, что такое жизнь в постоянно обстреливаемом городе».
Поэтому я решила просто описать один день жителя Харькова – на своём примере. Без излишнего героизма – как есть. И вот что получилось.
Ночью город содрогается от звуков взрывов. Эти взрывы не похожи на взрывы, которые бывают, к примеру, во время фейерверка. Это словно утробный, драконий рык – и звуковая волна идёт несколько километров – так, что стекла в квартире как будто сгибаются на миг – и разгибаются снова, а тебя прижимает к кровати. Но это всё равно далеко – иначе бы окна рассыпались на мелкие осколки. По данным мэрии, в Харькове российскими обстрелами выбито 150 тысяч окон…
Утром ты читаешь, куда «прилетело». Оказывается, это самый центр города, площадь Свободы, в нескольких метрах от того самого здания обладминистрации, которое попало под ракетный удар 1 марта и где под завалами погибло больше 20 человек. На этот раз, к счастью, без жертв. Ты пишешь новости об утренних «прилётах» на сайт, торопливо выпиваешь кофе – и едешь на место происшествия. Воронка от российской ракеты в среднем – это два метра в глубину и метров пять-семь в диаметре. В окрестных старинных зданиях выбиты окна, брусчатка с площади разлетелась на сотни метров. Ты приезжаешь на место спустя часов пять после «прилёта» – и воронка уже почти заделана. Внезапно приходит сообщение от подруги из России – военного историка (которая не смогла остаться в стране, где не понимают, что история повторяется, и говорят о борьбе с фашизмом, творя нечто подобное). Подруга собирает книги Ремарка на разных языках и просит купить «Возвращение» на украинском.
Ты читаешь: в Харькове открылся новый книжный магазин… Когда? В конце августа? Ребята – герои. Смотришь, где этот магазин расположен – да вот прямо напротив места «прилёта». Идёшь, прекрасно понимая, что там 99% – нет окон, а 100% – магазин закрыт. Светит солнце. Коммунальщики убирают обломки здания. Полицейские дежурят на перекрытой дороге. Двери магазина открыты, его окон нет, но их, оказывается, там и не было. Очень предусмотрительно по нашим временам в Харькове. Заходишь, смотришь на продавца, он на тебя. Искра, буря, безумие.
«А вы работаете?» – «А вы хотите книгу?»
Итак, книга куплена, радость прерывается сиреной, угрозой артобстрела и сообщением о нехватки крови отрицательных резусов в городском банке крови. Бежишь к метро – с артобстрелом не шутят, именно от артиллерии погибает больше всего харьковчан. Недавно кассетными снарядами ударили прямо по парку в центре города. Пять человек погибли – они там просто отдыхали в солнечный день. Представьте, что в вашем городе больше вообще нет безопасных мест.
Что делать, если ты весишь 52 кг, твоё обычное давление 90 на 60, но у тебя третья группа, резус отрицательный? Конечно, ехать в центр крови. Ничего, немного нашатыря, много сладкого чая – и ты в норме. Потрясающие харьковчане, которые выстраиваются в очередь, как только есть нехватка крови. Которые готовы подвезти тебя, когда у тебя «земля в иллюминаторе». Которые спрашивают: «А можно сдать кровь, если я родила две недели назад?»
Возвращаешься домой, снова пишешь новости, садишься ужинать. Подносишь вилку ко рту, и тебя оглушает взрывом так, что вилка падает на пол. Ты держишься, но на пределе. И спустя несколько секунд после взрыва город оглашает сирена воздушной тревоги (так бывает часто, потому что ракета из Белгорода летит секунд 40, и иногда сирена просто не успевает включаться до).
Читаешь в телеграм-каналах о запусках новых ракет из Белгорода (сочувствующие местные жители анонимно сообщают об этом), сокрушённо поднимаешь вилку, относишь её в раковину, а себя в коридор – потому что это единственное место, где с двух сторон по две стены. Золотое правило жизни под обстрелами: первая стена берёт на себя удар, вторая защищает от обломков. Садишься на пол, на плед, читаешь Ремарка на украинском. Через полчаса дают отбой тревоги.
Перед сном, как повелось с 24 февраля, желаешь всем родным не «спокойной», а «тихой» ночи. Да, мы тоже устали от войны – никто даже не представляет, как.
На билбордах в городе Харькове надпись: «Я гордый. Я несокрушимый. Я ещё удивлю мир».
Меня он удивляет каждый день.
Алина Дыхман, специальный корреспондент «РГ/РБ» в Харькове
