Во время войны России и Турции в 1770−1771 годах мещане города Белев Тульской губернии ездили за русским войском в качестве маркитантов. Среди них был и мужик села Мищенского, который отпросился у своего барина Афанасия Ивановича Бунина с условием, что привезёт ему с войны «пригоженькую турчанку». Мужик исполнил своё обещание и привёз барину не одну, а даже двух молоденьких девушек, сестёр Фатиму и Сальху, попавших в русский плен при взятии Бендер.
Фатима вскоре умерла, а 15-летняя Сальха, муж которой погиб в той войне, была счастлива с заботливым и добрым барином Буниным. Сальха приняла православие, стала зваться Елизаветой Дементьевной и рожала барину детей. Дочери умирали в младенчестве, а единственного сына, родившегося 29 января (9 февраля) 1783 года, нарекли Василием.
При живой жене Марии Григорьевне Бунин не мог жениться на Сальхе. Поэтому домашний бунинской приживала, обедневший дворянин Андрей Григорьевич Жуковский, крестил мальчика и дал ему свои отчество и фамилию.
У Марии Григорьевны в это время умер её единственный сын, студент Лейпцигского университета. И Василий стал общим любимцем в семье Буниных.
Рос он и воспитывался преимущественно в женском окружении: две мамы, племянницы (внучки Марии Григорьевны). Все его любили и обожали. А когда появившийся в их доме немец-гувернёр хотел высечь мальчика за какую-то провинность, воспитателя немедленно отправили восвояси.
Но Василий не вырос неучем. Его забрала к себе в Тулу крёстная мать и сестра по отцу – Варвара Афанасьевна Юшкова. В её доме собиралось высшее местное общество; здесь читали и обсуждали последние произведения Николая Карамзина и Ивана Дмитриева, пели романсы Юрия Нелединского-Мелецкого. Варвара Афанасьевна занималась даже управлением тульских театров. Такая обстановка рано подвигла Василия Жуковского осознать себя литератором. Укрепила его в этом самосознании и дружба с братьями Александром и Андреем Тургеневыми, с которыми он познакомился в Московском университетском пансионе.
К этому времени родственники уже покойного барина Афанасия Бунина подсуетились и выхлопотали для Василия Жуковского дворянское звание.
Служба в Соляной конторе его не увлекала: к этому времени Василий жил уже лишь литературными интересами. К концу 1800 года он перевёл комедию Августа Коцебу (August von Kotzebue) «Ложный стыд» и предложил её в дирекцию московских театров; пьеса выдержала несколько постановок. Его окружали литераторы Алексей Мерзляков, Семён Родзянко, Александр Воейков. Последний сыграл зловещую роль в личной судьбе Василия Жуковского.
Роковая любовь
Над многими поэтами и писателями из «стана русской словесности» висел рок. Афанасий Фет всю жизнь пытался доказать своё право на дворянское звание. Достоевский тяготился карточной зависимостью. Точно так же Жуковский десятки лет добивался возможности соединить свою жизнь с жизнью своей возлюбленной – племянницы Маши, дочери единокровной сестры Катерины Афанасьевны.
Дело обстояло таким образом. В 1805 году Катерина Афанасьевна Протасова овдовела, и не в состоянии была дать своим дочерям Маше и Саше приличное образование. Василий, которому отчаянно наскучила служба в Соляной конторе, принял предложение стать домашним учителем для этих девочек и переехал в Белев.
Жуковский был прирождённым учителем. Не зря несколько лет спустя его пригласили ко двору сначала в качестве преподавателя русского языка и литературы к невесте великого князя Николая Павловича (будущего императора Николая I), прусской принцессе Шарлотте, окрещённой Александрой Фёдоровной; а затем как воспитателя при великих князьях Николае и Михаиле.
При встрече с Машей Протасовой Василий Андреевич вдруг понял, что видит её не девочкой, а такой женщиной, какой она может стать.
«Я не требую слишком многого, – записал он в своём дневнике в июне 1805 года, сразу же после того, как приехал в Белев и поселился в доме Протасовых. – Хочу иметь некоторые удовольствия, возможные всякому, бедному и богатому человеку, удовольствия от занятий, от умеренной, но постоянной деятельности, наконец, от спокойной, порядочной семейной жизни».
Все его идеалы вдруг нашли своё воплощение в милых чертах Машиного лица, в её мягком голосе и пылком нраве. «Я был бы с нею счастлив, конечно, – пишет Жуковский на другой странице дневника. – Она умна, чувствительна, она узнала бы цену семейственного счастья и не захотела бы светской рассеянности».
Конечно, появились стихи, и их становилось всё больше и больше. Он были вдохновлены любовью к Маше: «Младенцем быть душой, // Счастливо созерцать: // Не тела красотой, // Любезностью пленять…»
Как любому большому поэту, Василию Жуковскому был присущ дар предвидения. В стихотворении «К Нине» (так он называет Машу, пытаясь скрыть своё юношеское чувство к ней) Василий Жуковский писал: «Сей пламень любви // Ужели с последним дыханием угаснет?»
В 1811 году Жуковский в первый раз посватался к Маше Протасовой. Маша отвечала ему взаимностью, но поэт получил решительный отказ Катерины Афанасьевны, женщины религиозной и чтившей церковные уставы: «Вы – родня! Ты – дядя, она – твоя племянница! Оставь мою дочь в покое».
После этого отказа Василий Андреевич уехал в Москву. И тут началась война с Наполеоном.
12 августа 1812 года его зачислили в ополчение в чине поручика. Во время Бородинской битвы ополченцы в составе Мамоновского полка находились в резерве русской армии. Позднее Жуковский так описал этот день: «Мы стояли в кустах на левом фланге, на который напирал неприятель; ядра невидимо откуда к нам прилетали; всё вокруг нас страшно гремело; огромные клубы дыма поднимались на всём полукружии к горизонту… Но мы не долго стояли на месте: армия тронулась и в глубоком молчании пошла к Москве…»
10 октября Жуковский прибыл в Москву, только что оставленную французами. Это стало исходной точкой для элегии-оды «Певец во стане русских воинов», первые варианты которой широко разошлись по армии в списках. В этой оде, помимо перечисления имён вождей и полководцев, были слова о самой светлой и восторженной любви. Мы знаем, кому были посвящены эти пылкие строки. Они-то и принесли Жуковскому всероссийскую известность и славу: «Любви сей полный кубок в дар! // Среди борьбы кровавой // Друзья, святой питайте жар: // Любовь одно со славой…»
Императрица Мария Фёдоровна, мать императоров Николая I и Александра I, пришла в восторг от этих стихов и пожелала автограф автора.
Избежав гибели в бою, Жуковский переболел тифом, два месяца пролежал в госпитале, получил орден Св. Анны 2-й степени и в начале 1813 года ушёл в бессрочный отпуск.
Конец любви
После войны Жуковский вновь сделал предложение Маше Протасовой – и вновь получил отказ. В эти тяжёлые дни его посетил старинный товарищ Александр Воейков. Василий Андреевич поделился с ним своим горем и попросил совета. Воейков ответил, что, прежде всего, хочет познакомиться с этим семейством. Жуковский ввёл его в дом Протасовых.
Воейков с первого же взгляда влюбился в Сашу. Катерина Афанасьевна одобрила их союз. Но «милая Грация», как именовал Сашу в своих стихах Жуковский, противилась такому сватовству. Василий, искренне желая помочь другу, всеми силами уговаривал Сашу. Он даже продал своё имение Холх за 11 000 рублей, чтобы восполнить Саше недостаток приданого. Это смягчило сердце Катерины Афанасьевны, и она разрешила Жуковскому сопровождать их семью в Дерпт.
У Василия Андреевича возникли необоснованные надежды. Баллады и стихи вновь полились рекой: «Старушка», «Варвик», «Ахилл», «Эльвира и Эдвин», «Альина и Альсим», «Эолова арфа», и другие. Кроме того, он написал послание к Александру I, после чего Карамзин по просьбе императрицы Марии Фёдоровны представил Жуковского ко двору.
Свадьба Саши с Воейковым состоялась, но не принесла девушке счастья. Жуковский, желая только лучшего, своими руками выкопал яму «гению чистой красоты» (именно так он первый употребил этот образ по отношению к Саше: образ, который затем повторил Пушкин).
А Воейков втайне делал всё от него зависящее, чтобы брак Жуковского с Машей не состоялся. В конце концов Маша поняла, что у неё нет другого выхода, и вышла замуж за профессора медицины Дерптского университета Иоганна (Ивана Филипповича) Мойера (Johann Moier), учителя двух замечательных людей – основателя русской военной медицины Николая Пирогова и военного врача и этнографа Владимира Даля.
«Бог хотел дать мне счастье, послав Мойера, но я не ждала счастья, видела одну возможность перестать страдать», – признавалась Маша в своём дневнике.
На новом поприще
Летом 1815 года Василий Жуковский в Царском селе случайно познакомился с 16-летним Александром Пушкиным. Дружба, возникшая между ними, продолжалась до последних дней Пушкина. А осенью того же года в Петербурге возникло литературное сообщество «Арзамас». Оно отражало войну того времени между стилистическими староверами и новаторами школы Карамзина. Здесь Пушкин прочитал друзьям окончание поэмы «Руслан и Людмила». Жуковский пришёл в полный восторг и послал Пушкину свой портрет с надписью «Победителю-ученику от побеждённого учителя».
К этому времени песни, романсы и баллады времени его драматической любви, вошедшие в издание «Стихотворения Василия Жуковского», составили ему славу лучшего русского поэта той поры. К тому же в 1816 году он сочинил первый официальный гимн России – «Молитва русских». И хотя это был перевод (правда, сильно изменённый) текста английского гимна God save the King, император Александр I пожаловал штабс-капитану Василию Жуковскому пенсию по четыре тысячи рублей в год. Его влияние при дворе росло, и в 1825 году в чине надворного советника поэта назначили наставником будущего императора Александра II.
Несмотря на столь высокое назначение – быть наставником наследника престола – Василий Жуковский в 1826 году выпросил высочайшее разрешение поехать лечиться за границу.
За восемь месяцев, проведённых Жуковским в Дрездене, были составлены программы для обучения и воспитания будущего императора России. Сергей Миллер в своей книге «Русские писатели в Германии» (2004) цитирует письмо Жуковского из Дрездена в Петербург к Петру Вяземскому: «Я и здесь так же занят, как в Петербурге, занят уроками детскими, таблицами, выписками, приготовлениями к трудам петербургским. Я теперь пропал для литературы. Я принадлежу наследнику России. Эта мысль сияет передо мною, как путеводная звезда».
Там же, в Германии, им были переведены на русский язык несколько сказок братьев Гримм. Четыре из них – «Колючая Роза», «Братец и сестрица», «Милый Роланд и девица ясный цвет» и «Красная шапочка» – были отправлены издателям Гречу и Булгарину и напечатаны в журнале «Детский собеседник» (№ 2 за 1826 год).
Находясь на лечении в Германии, Жуковский женился на Лизхен, дочери своего старого приятеля, немецкого художника Гергарда Ройтерна (Gerhardt Reutern). Лизхен было 19, ему – 58 лет. Брак оказался счастливым. Жуковский много писал и переводил. В Германии Василия Андреевича часто навещал Гоголь.
Жуковский мечтал вернуться на родину и даже назначил своим московским друзьям конкретную дату встречи. Но неожиданное известие о смерти Гоголя явилось сокрушительным ударом для поэта.
Василия Жуковского похоронили на загородном кладбище Баден-Бадена, в склепе, украшенном строками его стихотворения «О милых спутниках, которые сей свет // присутствием своим животворили, // не говори с тоской их нет, // а с благодарностию – были». Повторные похороны прошли 29 августа 1852 года в Александро-Невской лавре в Петербурге.
Сын Жуковского, художник Павел Жуковский, сохранил огромный архив поэта, благодаря которому мы можем узнать о многих тайнах того времени.
Виктор Фишман
