Хаим Сутин появился на свет в бедной еврейской семье, проживавшей в местечке Смиловичи, недалеко от губернского города Минска, входившего в состав Российской империи. Датой рождения художника считается 13 января 1893 года, хотя существуют и иные версии. Его отец был портным, он мастерил нехитрые одежды, в основном перешивая старьё. Главная задача – выжить и прокормить одиннадцать детей. Хаим – десятый ребёнок, он был болезненным и вечно голодным. В детстве он рисовал, используя любой чистый кусочек бумаги. Воровал из дома посуду, чтобы продать её и на вырученные деньги купить карандаши. Мальчик не смог отказаться от любимого занятия, несмотря на наказания и побои. Однажды он написал портрет раввина, нарушив религиозный запрет на изображение «существ, имеющих душу», за что был жестоко избит его племянником (по другим данным – сыном). Чтобы замять скандал, обидчик выплатил компенсацию.
Полученные деньги позволили Хаиму в 1909 году уехать в Минск и поступить в рисовальную школу художника Якова Кругера, мастера портретной и жанровой живописи. Учился он вместе с Михаилом Кикоиным, который родился в Гомеле в обеспеченной семье и ни в чём не нуждался. Через некоторое время друзья переехали в Вильно (Вильнюс) и продолжили учёбу в рисовальной школе, которой много лет руководил художник Иван Трутнев (1827−1912). Вскоре Сутин стал одним из лучших её учеников.
В Вильно друзья познакомились с Пинхусом Кремнем, и эта «тройка», как их называли, станет неразлучной на долгие годы. Кремень был самым старшим среди друзей, родители его были так же бедны, как и родители Сутина. Отец Пинхуса зарабатывал на жизнь изготовлением игрушек и поощрял художественные наклонности сына. Позже Кикоин вспоминал: «Мы с жаром спорили об искусстве, о жизни и, особенно, о нашем будущем. Пылкое воображение Сутина уносило его дальше других, и скоро Париж стал занимать все его мысли». Хаим не имел права жительства в крупных городах России, ему легче было переехать в Париж, чем добиться разрешения жить за чертой оседлости.
После завершения трёхлетнего курса в Виленской рисовальной школе летом 1913 года Сутин оказался в столице Франции. Он поселился в знаменитом доме-коммуне под названием «Улей» (La Ruche), где уже жили Кикоин и Кремень. Об «Улье» следует сказать особо. Французский скульптор Альфред Буше (Alfred Boucher) купил в Париже участок земли к югу от Монпарнаса, а заодно и павильон, построенный Гюставом Эйфелем (Gustave Eiffel) для Всемирной выставки 1900 года, к тому времени уже демонтированный. Альфред открыл в «Улье» 140 ателье-студий и начал за бесценок сдавать их начинающим художникам и литераторам. В узких комнатках, больше напоминавших пчелиные соты (отсюда и название), не было электричества, а зачастую и никакого отопления – зато водились крысы и клопы. Но здесь царила атмосфера неистового творчества.
В «Улье» в разные годы жили Фернан Леже (Fernand Lеger), Амедео Модильяни (Amedeo Modigliani), Марк Шагал, Жак Липшиц (Jacques Lipchitz), Александр Архипенко, Осип Цадкин, Оскар Мещанинов. Талантливые обитатели колонии впоследствии приобрели известность и прославили это здание. Марк Шагал в своих воспоминаниях говорил: «Здесь либо умирали с голоду, либо становились знаменитыми».
В течение нескольких месяцев Хаим Сутин посещал парижскую Национальную высшую школу изящных искусств, занимаясь в мастерской Фернана Кормона (Fernand Cormon), мастера исторического и портретного жанров. Но быстро разочаровавшись в академической системе преподавания, стал работать самостоятельно, отдавая предпочтение натюрморту и портрету. Изучал произведения классического искусства в парижских музеях; знакомился с новейшими достижениями европейских художников. В Лувре его поразили работы Рембрандта ван Рейна (Rembrandt van Rijn), а самое сильное впечатление произвела картина «Туша Быка». Терзаемый безденежьем, Сутин был готов на любой труд: работал чертёжником, разнорабочим, натурщиком. Иногда ему удавалось получить заказ на оформление вывески, иногда – подсобную работу при монтаже чужих выставок, но чаще приходилось разгружать по ночам вагоны. Нередко в них была рыба, запах которой преследовал Хаима всю жизнь, определив тематику многих его полотен. Но его отовсюду гнали – он просто оказался неспособен заниматься ничем, кроме живописи.
Застенчивый провинциал, толком не умеющий говорить ни по-русски (родной язык Сутина – идиш), ни тем более по-французски, он многим казался малограмотным невеждой. Неуклюжий, тощий, неопрятный, в надетом на голое тело поношенном пальто… «Абсолютно дикий человек» – так охарактеризовал Сутина один из современников. Илья Эренбург в книге воспоминаний «Люди. Годы. Жизнь», описывая завсегдатаев места обитания парижской художественной и литературной богемы, кафе «Ротонда», отмечал: «Неизменно в самом тёмном углу сидели Кремень и Сутин. У Сутина были глаза затравленного зверя, может быть, от голода. Никто на него не обращал внимания. Можно ли было себе представить, что о работах этого тщедушного подростка, уроженца белорусского местечка Смиловичи, будут мечтать музеи всего мира?». Он не умел общаться с женщинами, ходил по борделям. Женщин выбирал самых страшных, изуродованных алкоголизмом, они и становились героинями его картин.
О Сутине рассказывали много забавных историй. Однажды он познакомился с очаровательной девушкой и решил пригласить её в гости, но не знал, как это осуществить. «Во-первых, – сказали ему, – купи зубную щётку. Затем – чистую сорочку и, наконец, положи простыню на кровать. Всё вместе это должно сработать». Хаим так и сделал. Девушка пришла, но очень скоро ушла безвозвратно. «Что случилось? Что я сделал не так? – спрашивал художник у друзей. – Я купил зубную щётку и поставил её в стакан. Я также купил красивую сорочку и положил её на кресло, чтобы она видела. Я, наконец, обернул постель новой простыней, но, очевидно, женщина была очень дорогой и привыкла, чтобы простыней было две».
Одним из первых, кто оценил выдающиеся способности Сутина, был Амедео Модильяни. Существует легенда о том, как произошло их знакомство. Однажды Модильяни с друзьями посетил мастерскую Сутина, тот стоял перед холстом совершенно голый и любовно смотрел на него, словно это была возлюбленная. Затем, обмакнув кисть в красную краску, нанёс два мазка. Казалось, будто на холст брызнула кровь. Модильяни, поражённый увиденным, вскрикнул. Сутин обозначил вокруг «кровавого пятна» контуры человеческого тела, водрузил ему на голову нечто несуразное, и вскоре всё превратилось в портрет поварёнка.
Сутин часто рисовал голым. И не потому что это ему нравилось, просто у него не было денег на одежду, поэтому во время работы он снимал вещи, чтобы они не снашивались. Какое-то время Модильяни поддерживал Хаима материально. Он выдавал художнику франк, который они тут же пропивали. Говорят, что во время совместных попоек приятели читали друг другу стихи. Модильяни написал четыре живописных портрета Сутина и сделал несколько карандашных. Он научил его хорошим манерам: жевать с закрытым ртом, не тыкать вилкой в тарелки соседей, не храпеть, засыпая за столиком в ресторане.
Моди, так называли его друзья, познакомил Сутина с торговцем картинами и коллекционером Леопольдом Зборовским (Leopold Zborowski). Зборовски помог Сутину материально и отправил его поработать на юг Франции, где художник создал около 200 живописных произведений, преимущественно пейзажи. Именно у Зборовского полотна Сутина в 1922 году увидел американский коллекционер произведений искусства, миллионер Альберт Барнс (Albert Barnes) и разом скупил все работы. Так к художнику пришли известность и благосостояние: последовали успешные выставки в Париже, Чикаго, Нью-Йорке, Лондоне, вышла в свет монография, появилась отличная мастерская с видом на Сену.
Портреты, натюрморты, пейзажи Сутина пронизаны ощущением катастрофичности бытия, они наполнены яростной красочностью и драматизмом. Увядающие гладиолусы в вазе, кровавые вывeрнутые туши, пламенеющая земля на городском пейзаже, поражающий воображение красный цвет превращают картины художника в трагедию. Мир представлялся ему как гигантская бойня, обрекающая всё живое на уничтожение. Искусствоведы полагают, что за всем этим скрывался страх перед неминуемостью смерти. На портретах Сутин часто изображал руки, считая, что они помогают лучше проникнуть во внутренний мир человека. Он подчёркивал недостатки персонажей, которые выглядели старше, чем на самом деле. Художник как бы заглядывал в будущее этих людей – такими они станут через много лет. Деформация натуры, характерная для работ Сутина, была выражением чувства вселенской боли, которое переполняло художника.
В период с 1923-го по 1925 год Сутин проводил время поочерёдно на юге Франции и в Париже. В это время он встретился c художницей Деборой Мельник, с которой познакомился ещё в Вильно. Они поженились, и вскоре после этого родилась их дочь Эйми. Сутин отрицал своё отцовство и оставил мать и ребёнка.
Он часто пересматривал свои творения и сжигал работы, которые казались ему недостаточно совершенными. Зборовский такие поступки осуждал, и со временем отношения между коллекционером и художником испортились. Опеку над мастером взяла чета французских меценатов – Матильда Кастен (Mathilda Kasten) и её муж Марселeн. Они старались создать гению все условия для творчества и мирились с его сложным характером. Впрочем, усилия супругов были вознаграждены – многие картины Сутина оказались в их коллекции. В 1937 году он вместе с группой других художников был включён в число участников большой выставки, которая располагалась в Лувре. Этой чести удостаивались очень немногие.
В годы оккупации Сутин не уехал из Франции. По одной версии, он не смог получить визу. По другой, более вероятной, отказался уезжать. Многие евреи, художники и скульпторы – Шагал, Цадкин, Липшиц и другие – смогли перебраться в Америку. И едва ли широко известному, в том числе и в США, художнику отказали бы.
Сутин подвергался смертельной опасности и вынужден был покинуть Париж. Он жил и работал в провинции неподалёку от города Тура вместе со своей близкой приятельницей Гердой Грот (Gerda Grotte), еврейкой, которая бежала из Германии, спасаясь от преследования нацистов. После занятия Франции немецкими войсками Герду задержали и отправили в лагерь для перемещённых лиц. Её дальнейшая судьба неизвестна.
В 1941 году спутницей Сутина стала французская аристократка Мари-Берт Оранж (Marie-Berthe Orange), бывшая жена художника Макса Эрнста (Max Ernst). Скрываясь от нацистов, они несколько раз меняли место жительства. Сутин много писал, но его мучили постоянные боли в желудке. Обострилась запущенная язва, необходима была срочная операция, и Оранж повезла его в Париж. По одной из версий, больного спрятали в катафалке. Однако операция не помогла, и 9 августа Хаим Сутин скончался от перитонита. Похоронили художника на кладбище Монпарнаса. На церемонии присутствовало всего несколько человек. Среди них, по некоторым данным, были Пабло Пикассо (Pablo Picasso) и Жан Кокто (Jean Cocteau).
Хаим Сутин прожил недолгую, но очень насыщенную жизнь, наполненную крутыми поворотами, неутомимым поиском и творчеством. Эта страсть и любовь к искусству привели нищего еврейского мальчика из маленького белорусского местечка в парижские салоны. Картины Сутина весьма своеобразны. Его трудно причислить к какому-либо из современных направлений, но, как бы то ни было, с каждым годом работы живописца становятся дороже. В 2016 году «Бычья туша» была продана за 28,165 млн долларов, «Маленький кондитер» – за 18 млн, «Камердинер» – за 16,9 млн, «Невеста» – за 15,6 млн. Картины художника находятся в лучших музеях мира. А историк искусства Эль Фор (Élie Faure), написавший монографию о Сутине, назвал его выдающимся художником столетия.
Александр Островский
