Нётер родилась в весьма благополучные времена, когда ничто не предвещало грозных перемен. Случилось это 23 марта 1882 года, 140 лет назад, в баварском городе Эрланген, в семье профессора математики местного университета. У неё было три младших брата.
Большинству ничего не скажет то, что эта женщина коренным образом изменила традиционную алгебру, хотя это так и было. Скупой на похвалы Альберт Эйнштейн (Albert Einstein) в письме от 1918 года сообщал знаменитому математику Давиду Гильберту (David Hilbert), заведующему одного из четырёх математических факультетов Гёттингенского университета: «Вчера я получил очень интересную статью фройляйн Нётер о построении инвариантов. На меня производит впечатление то, что такие вещи можно рассматривать со столь общей точки зрения. Старой гвардии в Гёттингене не повредило бы, если бы её послали на обучение к госпоже Нётер. Похоже, она хорошо знает своё ремесло».
Детство и юность
В детстве и юности Эмми мало чем отличалась от сверстников: она любила танцевать и с удовольствием посещала все праздники и торжества. К музыке, между тем, она не проявляла никаких пристрастий, что отличает её от других математиков, которые видели тесную связь между музыкой и математикой и часто играли на разных инструментах. Эмми исповедовала иудаизм – в то время это обстоятельство было неважным, но сказалось на её дальнейшей судьбе. Когда в школе проходил урок религии, часть девочек отправлялась к священнику, а Эмми и ещё несколько учениц – к раввину.
Эмми умела готовить и вести домашнее хозяйство, проявляла успехи в изучении французского и английского. Она окончила школу для учительниц младших классов, ей пророчили карьеру преподавателя языков. Ко всеобщему удивлению, Эмми выбрала математику.
Она оказалась одной из первых женщин, допущенных в 1903 году к высшему образованию в Баварии. До этого она в качестве свободного студента с разрешения отдельных профессоров уже посещала лекции в Гёттингенском университете, но из-за болезни ей пришлось вернуться в Эрланген. А незадолго до её поступления на математический факультет местного университета, в 1901 году были опубликованы эпохальные «Основания геометрии» Давида Гильберта: этот замечательный математик впервые построил евклидову геометрию с помощью системы аксиом, удовлетворяющих требованиям непротиворечивости, независимости и полноты.
Тогда математика впервые раскрывала перед Эмми свои возможности, впервые поворачивалась к ней своей самой привлекательной стороной. Но не только математика интересовала молодую женщину: её вдохновляли также лекции романиста Юлиуса Пирсона (Julius Pearson) и историка Рихарда Фестера (Richard Fester). Между тем в 1907 году она под руководством профессора Пауля Гордона (Paul Gordan) защитила диссертацию и стала второй женщиной Германии, получившей степень доктора математики в немецком университете. В 1908 году её избрали членом Математического общества в Палермо, в 1909 году она вошла в Немецкую математическую ассоциацию.
Преподавательская деятельность
По ходатайству отца Эмми Нётер была принята на работу в университет Гёттингена, вскоре зарекомендовав себя перспективным научным работником. В престижном немецком журнале «Математические анналы» часто печатались её оригинальные работы, по поводу одной из которых с восторгом отзывался Эйнштейн. Её работы знаменовали собой открытие нового раздела математики – некоммутативной алгебры.
Говоря простым языком, если в обычной, коммутативной алгебре a x b = b x a, то в некоммутативной алгебре a x b не равно b x a.
Эмми Нётер продолжила исследования Гильберта в области колец и вывела новые условия, известные сегодня как условие нётеровости. Это открывает новые возможности при изучении физических полей.
Нётер начала читать лекции. Это был тот самый случай, когда недостаточное умение говорить и необычный внешний вид не совпадали с глубоким содержанием занятий. Знаменитому и неcдержанному на язык профессору Гёттингенского университета, почётному члену Лондонского математического общества Эдмунду Ландау (Edmund Landau) принадлежит бессмертная фраза в отношении Нётер: «Я могу поверить в её математический гений, но не могу поклясться, что это женщина». Эмми в самом деле отличалась мужеподобной внешностью, а кроме этого, совершенно не задумывалась, как она выглядит, особенно во время занятий или научных дебатов.
По воспоминаниям очевидцев, она забывала уложить волосы, почистить платье, тщательно пережёвывать пищу и отличалась многими другими чертами, которые делали её не слишком женственной в глазах благопристойных соотечественников-немцев. Эмми страдала сильной близорукостью, из-за чего носила очки с толстыми стёклами и была похожа на сову. В её руках всегда был набитый бумагами пухлый портфель, как у страхового агента. Сам Герман Вайль (Hermann Weyl), известный математик и физик-теоретик, ученик Эмми и почитатель её математического таланта, так однажды выразился о своей любимой наставнице: «Грации не стояли у её колыбели».
Так сложилось: её ученики были её детьми, а собственных детей, да и своей семьи у неё не было.
Своими работами Эмми Нётер давно заслуживала научного звания. Однако вопрос о присвоении ей научного звания упирался в старый указ от 29 мая 1908 года, которым запрещалось присваивать женщинам звания доцента или профессора. Тем не менее кафедра математики и естествознания Гёттингенского университета 26 ноября 1915 года подала официальное заявление прусскому министру образования, в котором, в частности, говорилось, что речь не идёт об общей отмене запрета на присвоение научного звания для женщин, а только об исключительном частном случае для Эмми Нётер.
В отрицательном ответе министра от 5 ноября 1917 г. говорилось: «Поскольку вопрос может быть решён только в принципе, я также не могу одобрить допуск исключений, даже если определённые трудности неизбежны в отдельных случаях. Если принципиальная позиция факультетов, о которой идёт речь в постановлении от 29 мая 1908 года, изменится, я готов снова рассмотреть этот вопрос».
Звание экстраординарного профессора она получила только в 1922 году, а свою первую оплачиваемую преподавательскую должность ещё год спустя. Звание же полного ординарного профессора Нётер так никогда и не получила.
Работа в Москве
Для немецких математиков появление на международном математическом конгрессе в Болонье было первым после 1912 года. В день открытия конгресса 3 сентября 1928 года с главным докладом выступил Давид Гильберт. Его слова потом цитировались десятки раз: «Только абсолютно не понимая нашей науки можно делить ей по национальному или расовому признакам. Причины, по которым это делалось, являются крайне ничтожными. Математика не знает рас. Для математики весь культурный мир представляет собой единую страну».
Эти слова через пять лет нацисты припомнят великому учёному. Коснутся они и Эмму Нётер.
После докладов участники конгресса поехали на экскурсию во Флоренцию. Эмми никогда ещё не слышала столько хвалебных слов и выражений, какие произносились в автобусе в её адрес «по горячим следам» её выступления.
На протяжении 10 лет жизни она сотрудничала с математиками из СССР. В Геттинген на учёбу к ней приезжали будущие академики АН СССР Павел Александров и Отто Шмидт, будущий член-корреспондент АН СССР Вячеслав Степанов, профессор Павел Урысон и другие.
В 1928 году Александров и Шмидт пригласили её в Москву для чтения лекций по современной алгебре. Они договорились, что по понедельникам и средам в первой половине дня Нётер будет читать лекции в Московском университете, а по вторникам и четвергам во второй половине дня – в Коммунистической академии.
Так она проработала весь зимний семестр 1928/1929 и весенний семестр 1929 года. При этом жила в скромной комнатке общежития Коммунистической академии: комфорт её никогда не интересовал. Зато её лекции оказали значительное воздействие на представителей алгебраической школы России.
Мировое признание
На олимпе математической славы Эмми Нётер окончательно утвердилась после выступления на Математическом конгрессе в Цюрихе в 1932 году. На нём присутствовало 667 математиков из разных стран. Было прочитано 20 пленарных докладов, в том числе доклад Нётер. В перерыве заседаний к ней подошёл представитель Оксфорда и вручил официальное приглашение в Великобританию с предложением прочитать курс лекций по гиперкомплексным величинам и идеальной теории тел.
А в родной Германии сгущались коричневые тучи. Объявленный ранее на летний семестр 1933 года цикл лекций Эмми Нётер в мае уже был исключён из программы. Инспектору института по кадрам Теодору Валентинеру (Theodor Valentiner), считавшемуся в Гёттингене всесильной личностью, предписывалось уволить всех еврейских профессоров.
На него сразу же обрушился ряд писем от студентов и преподавателей с просьбой не увольнять Эмми Нётер. «Не только для Гёттингена, но и для немецкой математики вообще это было бы ощутимой потерей, если фрау Нётер в Германии не будет предоставлена возможность существовать как преподавателю математики», – вот выдержка из письма профессора Гельмута Хассе (Helmut Hasse).
Нюрнбергские законы от 1933 года не подходили для её случая, так как она не занимала государственной должности. Говорить же о её профессиональной непригодности тоже не приходилось. Теодор Валентинер отправил своё мнение в прусское министерство образования о несоответствии Эмми Нётер занимаемой должности в связи с тем, что «её симпатии настолько близки к мировым политическим марксистским проблемам, что возвращение её сознания к нашему национальному государству не ожидается».
Буквально через неделю после увольнения она получила приглашение от женского колледжа Брун Мавр в Пенсильвании (США). Из двух имевшихся у неё предложений она выбрала последнее.
Женская смелость
В осенне-зимние семестры 1933−1934 годов она читала курс алгебры для студенток, которые приехали в Брун Мавр для соискания степени докторов. А после этого взяла короткий отпуск и вернулась в нацистскую Германию, чтобы проводить брата Фрица в Советскую Россию – по протекции Павла Александрова его приняли в Томский университет на кафедру прикладной математики. Смелости этой женщине было не занимать!
А вот о себе Эмми вообще не заботилась. В 1935 году у неё было диагностировано онкологическое заболевание, и 14 апреля того же года больничная сестра зафиксировала в своём журнале смерть Амалии Эмми Нётер в возрасте 53 лет. 26 апреля состоялась торжественная церемония установки урны с её прахом в костёле колледжа Брун Мавр.
«Чувство протеста примешивается к нашей печали в этот час, когда мы собираемся почтить память нашего друга, её жизнь, работу и личность, – говорил Герман Вайль на этой церемонии. – Она находилась в самом расцвете своих математических способностей».
В некрологе в газете The New York Times от 5 мая 1935 года Альберт Эйнштейн, в частности, написал: «Есть, к счастью, меньшинство, состоящее из тех, кто рано осознал в своей жизни, что самый прекрасный, приносящий удовлетворение и доступный человечеству стимул связан с развитием собственных чувств, мыслей и поступков отдельного человеческого индивидуума. Гениальные художники, исследователи и мыслители всегда исповедовали формулу жизни именно такого рода. По мнению самых компетентных из живущих математиков госпожа Нётер была самым выдающимся творческим математическим гением. В области алгебры, которой занимались веками самые одарённые математики, она открыла методы, которые имели и имеют огромное значение для современного молодого поколения математиков».
Виктор Фишман
Роман-биографию Эмми Нётер «Формула жизни» Виктора Фишмана
можно заказать по адресу viktor.fishman@gmail.com
