Объявленные в понедельник Кремлем масштабные учения по применению ядерного тактического оружия – первые со времен СССР. Что такое ядерное оружие малой (не межконтинентальной) дальности?
Это, например, крылатые ракеты или ракеты, запускаемые комплексами «Искандер-М». Такие заряды предназначены для ударов по местам скопления войск противника, штабам, аэродромам, кораблям и авианесущим группам.
Тактическое ядерное оружие очень разнообразно. Оно включает в себя противокорабельные и наземные крылатые и баллистические ракеты, глубинные бомбы, торпеды кораблей и подводных лодок, артиллерийские снаряды, ядерные мины-фугасы и даже ракеты-перехватчики системы ПВО Москвы А-135.
Все эти системы не подлежат учету и контролю со стороны иностранных государств, поскольку договор о стратегических наступательных вооружениях по определению не включает в себя оружие оперативно-тактического уровня.
Мощность самой маленькой тактической ядерной боеголовки составляет до одной килотонны в тротиловом эквиваленте (то есть мощность взрыва – не больше мощности от взрыва тысячи тонн тротила). Самые большие могут быть мощностью до 100 килотонн.
Мощность американской атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму, составляла 15 килотонн.
По данным американской разведки, у России есть около двух тысяч тактических ядерных зарядов.
СССР провел ряд учений по применению тактического ядерного оружия в 1970 и в 1975 году. Это учения советского флота под названием «Океан-70» и «Океан-75»; тогда моряки отрабатывали удары тактическим ядерным оружием по авианесущим ударным группам НАТО. Подобные учения проходили и в 1983 году, когда напряжение между СССР и США было в наивысшей точке со времен Карибского кризиса.
В аналитическом докладе «Ядерный фактор в украинском конфликте» Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Примакова РАН РФ сказано, что после 1970 года советские военные стали склоняться к тому, что вести боевые действия с НАТО придется без применения ядерного оружия.
«Одной из причин, как отмечал советский и российский военный теоретик и историк генерал армии М.А. Гареев, стали результаты проведенных в 1970-е годы углубленных исследований использования ТЯО как средства поля боя в Европе. По итогам был сделан вывод о неуправляемости такого конфликта и отсутствии у него эффекта, значимого с военной точки зрения», – говорится в докладе.
Павел Прошин
Сюжетный ряд
Первым утонул « царский» трап
«Океан-75»- советские учения по применению тактического ядерного оружия. Участник этих учений, тогда молодой лейтенант, спустя много лет рассказал:
– Подготовительная стрельба для проверки готовности носового ракетного комплекса «Шторм» в присутствии науки и заводских регулировщиков закончилась НЕПОДРЫВОМ боевой части ракеты при идеальном наведении на цель. Этот ребус так и остался неразгаданным. На представительном консилиуме было принято решение: стреляет кормовой комплекс. Потому что коль раз не сработало что-то, то может не сработать и во второй раз.
А управляющий огнём кормового комплекса – это я, лейтенант Ульянич…
И вот – день «Д». Ещё не ложившийся спать боцман, не подозревавший, что он уже – труп, под утро, при окончательной проверке своего хозяйства обнаружил отсутствие трапа, который благополучно оторвался и утонул ночью при приливо-отливных явлениях. Вахта этот эпизод проспала по причине уже известной.
Ну и что, что трап утонул! Возьмите на другом корабле – и дело с концом! Да что вы! Это исключалось полностью. Утонул царь-трап, который мы доставили из Ленинграда. Видеть таких парадных трапов мне больше не приходилось никогда за свою долгую службу на четырёх флотах. Его ширина была не менее трёх метров, а поручни – из какого-то ценного дерева. На доклад боцмана о том, что «птичка сдохла», командир ответил в соответствии со своим замордованным статусом:
– Хорошо, боцман, продолжайте работать.
Секундой позже боцманский доклад был всё же дешифрирован командирским мозгом. И тут – такое началось! В шесть утра у места, где был погребён трап, толпилось уму непостижимое количество начальников разных мастей. Слюна от их ораторских экзерсисов не долетала, к счастью, до командира, потому что причал и борт ничего, кроме полоски чёрной воды, не соединяло. Через ограниченный промежуток времени на этом единственном стационарном причале эскадры яблоку негде было упасть: водолазы с оборудованием, авиационные теплодуйные машины, маляры, художники, шхипера и масса других незаменимых в данной ситуации действующих лиц из командного и политического состава.
Трап был обнаружен водолазами, застроплен, поднят на причал плавкраном. Здесь его «замыли» пресной водой, высушили ревущими машинами, заново «отлачили» и тут же высушили поручни, закрепили новые обвесы, и к часам восьми ничего уже не напоминало о происшествии, за исключением ноющих и саднящих частей тела у командира, помощника и боцмана. Я, наконец-то, окончательно понял, как строился Днепрогэс и другие стройки первой пятилетки.
И вот легендарный Андрей Антонович Гречко ( тогда министр обороны СССР) поднимается по трапу, человек с повязкой «како» – это я – орёт: «Смирно!»– и пожимает царственную руку.
